Боевые паруса. На абордаж! - Страница 116

116

Спайтстон по меркам Нового Света защищен совсем неплохо. Три форта, четыре сотни ополченцев, батарея на господствующей высоте к северу от гавани. Внешнюю атаку отразить он может. И мятеж — тоже. А вместе?

Полыхнет ли город восстанием, неизвестно, но пушки, готовые простреливать подходы, не вдруг перенацелишь. К тому же «Ковадонга» закрыта высоким бортом приватира, а что такое приватир в порту? Беззащитная лохань с десятком человек, оставленных присмотреть, чтобы корабль не украли. Все спят, причем двое — на посту. Если кто и рассчитывал, что рядом стоящий приватир присмотрит за испанской канонеркой, делал он это напрасно.

Двести человек отчаянной команды давно обзавелись жильем в городе. На борту — дежурная команда. Два десятка человек, из которых пятнадцать спят в койках, пятеро — на постах. Через борт лезет пятерка Хайме, за ним — остальная команда «Ковадонги». Капитан, как и положено, покидает корабль последней, и некому рассмотреть на ее лице недоумение. Она была готова застрелить любого, кто помешает десанту лезть по трапу, но стрелять не пришлось. Даже тревогу никто не поднял! Короткая заминка — надо выловить стюардессу из-под банки, куда та по привычке забилась, толкнуть на трап. Ничего неприличного, внизу-то тоже женщина. А для бодрости хватило шепнуть: «Не отставай, одна останешься».

Еще Руфину удивил Хайме. Оставив храпящих часовых пятерке парусной команды, повел абордажников под палубу. И немедленно грохнул пистолетным выстрелом. Он потом расскажет, что биться вшестером против десятка едва проснувшихся врагов совсем нетрудно. И приятно. Не то что тихо резать глотки безоружным.

Выстрел разбудил обитателей невысокой надстройки на корме. Поздно. Стрельба так стрельба! У каждого пушкаря есть пистолет. У иных два. Позади капитан, страхующая любую ошибку. Вот и все. Только Роберто малость ошарашен — успел схватиться на шпагах с кем-то в кружевах, а противника и пристрелили. Нет, о поединке не жалеет, вояка опытный. Он к манере доньи Изабеллы посылать пули поверх голов и плеч собственных бойцов не привык. Теперь пора заняться купцами, на них поспешно отдают швартовы… Поздно! На батарее думают, что приватир стреляет по «Ковадонге», а то, что корежит снасти «купцам» — перелеты. Над кормой-то поднято белое пятно святого Георгия, и алый вымпел — «веду огонь». В сполохах выстрелов их заметят. Пытающиеся сбежать из охваченного беспорядками города купцы получат свое, и быстро.

Вот от берега отходят шлюпки.

— Кто?

— Пречистая Дева и Зеленый Эрин!

— Повтори по-ирландски. Иначе стреляю.

В ответ несется тарабарщина, которую может понять разве Патрик, но по звучанию похоже. Итак, вместо пинассы получен корабль с двумя десятками пушек. Экипаж превысил полусотню. Один из купцов уже прекратил всякое действие — а всего одна пушка до него ядром доплюнула. На втором и третьем пытаются поставить паруса.

Руфина бьет по корпусу. Боеприпас — ядра. Для картечи далеко, да и не нашли пока внизу укладок с картечью. Чужой погреб, никаких маркировок… «Ковадонга» прилепилась к тому, что сдался. Ну, вот и два других прекратили попытки куда-то уйти. Если у них на борту портовые команды по десятку человек, то против укомплектованного корабля им наперегонки не бегать. Если не знать, что на приватире только шестеро умеют управляться с парусами. Но — откуда может взяться такая мысль, когда фрегатта уже третий десант высаживает, да полнокровный. Опять же, думают, что сдаются своим, англичанам, и вообще, все, что происходит — или недоразумение, или попытка навести порядок. Когда же на палубу ворвались ирландцы, моряки, умелые в парусном деле, а не в битвах, сочли, что проще понадеяться на пощаду, чем рубиться одному против троих.

Только теперь — взгляд на город, по которому разползаются огни. Выстрелы трещат, как дрова в камине. Лязг мечей доносится стрекотом саранчовых крыл. Внимательные, немигающие звезды застыли надменно над брейгелевским полотном. Значит…

— Я иду туда. Люди не должны умирать в огне. Даже англичане. Флот на вас, дон Луис, — парусный мастер кивает, — Хайме, Роберто, со мной.

— А я?

— А ты стюардесса. Изволь постоять возле флага.

— Так вы же второй флаг с собой берете! Ну пожа…

Рядом с Хайме и доньей Изабеллой как-то надежней.

— Со мной.

Шлюпка уже висит над водой, только шагнуть через борт. Скрип талей. Весла толкают блестящую, как вороново крыло, воду. Что могут сделать семь человек в аду, которым перекинулся мирный вчера берег?

Над головой — факелы: пламя и копоть, закрывающая звезды. И знамя, алое с золотым. Недавно оно было запасным на пинассе, на случай, если собьют. От багреца и золота тени шарахаются по сторонам, прячутся за колонны, пляшут в бессильной злобе под сводами. Портики и навесы тут на каждой улице, вдоль каждого дома. Вокруг — словно в соборе. Нет, в винном погребе. Вино хлещет по полу, разбитые бочки стынут, и если небо не закрыто — значит, алая плесень сожрала крышу. Спайтстон город каменный, горит неохотно, и все-таки зарево растет. Впрочем, возле порта есть чему гореть. Склады…

На знамя сбегаются люди. Ирландцы встают в строй. Короткое представление. Утверждение старшего. Место в колонне — строем это при всем желании не назвать. Остальные, увидев ирландцев… По-разному. Иногда пытаются бежать. Иногда успевают. Этим разница между королем и парламентом, что меж пулей и петлей.

Короткие разговоры, перетекающие в приказы.

— Провиантские склады? Туда, возьмите отряды О'Малли, Ласси, МакГира. Скорей. Если склады сгорят…

116